Сергей Катырин ответил на вопросы журнала "Персона страны":
– В чём Вы видите главные задачи работы на посту президента Торгово-промышленной палаты РФ?
– Соответствовать основному девизу всех ТПП с 1599 года. Он один, никак не менялся и таким и остаётся, это – «защита и представление интересов бизнеса как внутри страны, так и за её пределами». Но в 1599 году это касалось только купцов, как вы понимаете, а сегодня это уже более широкий спектр предпринимательства. Это самое главное для любой палаты, и, естественно, президент палаты должен организовать работу не только одной Федеральной палаты, так как у нас большая система из 155 палат, включая муниципальные палаты. Мы имеем представительства в 400 городах и муниципальных образованиях Российской Федерации, чтобы вся эта система работала на интересы бизнеса по всей стране и защищала их как внутри государства, так и за его пределами.
– Как выстраивается Ваш диалог с представителями власти? Есть ли какие‑то сложности в этом, учитывая сложившуюся ситуацию с учётом западных санкций?
– Государства во всём мире всегда стремятся получить от бизнеса побольше, а бизнес ищет, как бы легально (или нелегально) дать поменьше. Но в тоже время они нужны друг другу. Выход один: искать точки соприкосновения, делать взаимные уступки, находить решения, которые устраивают всех. Должен быть разумный компромисс, и его мы всегда стремимся достигнуть. Впрочем, компромисс интересов лежит в основе любого благополучного общества, так что никакого открытия Америки здесь нет. Пока у нас 5,6 млн хозяйствующих субъектов МСП дают примерно пятую часть ВВП. В развитых странах МСП добиваются 40 и более процентов ВВП. Если постараться, то подняться до этой цифры – вполне реально. И никакие санкции этому не помеха. Наоборот, в период санкций или ковида у нас меньше сложностей во взаимоотношениях с властью, потому что быстрее движутся все нормативные правовые акты, быстрее реагируют на все предложения, рождающиеся в бизнес сообществе. Правда, не могу сказать, что всегда позитивно, бывает по-разному. Предложений бывает много, естественно, что бизнесу всегда хочется поменьше платить налогов, не иметь проверок и, так сказать, быть свободным от всяких административных барьеров. У государства, как вы понимаете, другая задача, она не всегда совпадает с интересами бизнеса, нужно собирать бюджет, чтобы обеспечивать социальные сферы, систему безопасности и обороны страны, ну и выполнять много других государственных функций. Поэтому это вопрос компромиссов, просто в период ковида и санкций все двигается гораздо быстрее. В этой части, слава Богу, правительство старается быстро реагировать на вызовы, которые появляются, а они каждый раз новые: одних санкций сколько тысяч, их все считать уже замучились. Естественно, на каждый такой шаг со стороны наших так называемых западных партнёров нужно искать ответы, каким образом из каких ситуаций выходить. Мы формируем целые пакеты предложений или отдельные предложения, выносим их на рассмотрение в правительство, мы очень серьёзно работаем с Государственной Думой, у нас есть специальный департамент, и даже не один, который работает с ГД, мы сопровождаем в год около 100 законопроектов и где‑то в среднем 10‑12 законопроектов рождается здесь, в палате, после чего мы продвигаем их через Госдуму. Мы работаем и с Советом Федераций, и с Администрацией Президента, то есть со всеми ветвями власти, и одна из наших основных задач – создание нормативной правовой базы внутри государства, прежде всего это, конечно, касается внешней и внутренней экономики. Такая база максимально даёт возможности развиваться российскому бизнесу и защищает его интересы как внутри страны, так и за рубежом.
У нас сейчас работает 35 комитетов и советов, которые охватывают практически все отрасли экономики, и основные дискуссии при оценке регулирующего воздействия тех или иных нормативных актов, основные дискуссии по нашим отраслевым предложениям идут там, но с привлечением наших региональных палат, наших отделений в РФ с учётом их предложений. Понятно, что уголь, например, или нефть у нас в Москве не добывают, как и много чего другого, поэтому мы во многом ориентируемся на точку зрения специалистов, которые в этой сфере работают, а они работают по всей стране в различных регионах. Без региональной составляющей, наших предпринимателей, членов палат и вообще представителей бизнес-сообщества в регионах мы свои предложения готовить не можем, и опираемся в первую очередь на них. Поэтому все комитеты и советы на 70‑80% состоят из предпринимателей, хотя там и есть представители союзов, ассоциаций, власти, но главная составляющая – это бизнес, ради которого мы работаем, это то, с чего мы и начали наш с вами разговор.
– Понятно, что долгие годы все говорят о том, как нужно развивать малый и средний бизнес, и что сейчас, в условиях, когда на Западе возникают проблемы с нашими энергоресурсами, приходится дифференцировать потоки и поставки, этот вопрос приобретает более актуальный характер. Что сегодня делается для развития малого и среднего бизнеса? И помогают ли, как многие считают, западные санкции дать толчок для их развития?
– Малый и средний бизнес всегда важны для любой страны, потому что тут две основные составляющие. Первая – экономическая, а вторая – социальная в виде рабочих мест, у нас это пока, к сожалению, не самые большие цифры, но это все равно порядка 20% занятости и даже больше, и порядка 20% ВВП, который они создают.
Вы знаете, что в развитых странах эти цифры доходят и до 50%, а в странах азиатско-тихоокеанского региона, где на малом бизнесе построена экономика, они могут доходить и до 80%.
Поэтому для любой страны это очень важный фактор. Это бизнес, который, помимо наличия двух этих составляющих, отличается наибольшей гибкостью с точки зрения изменения конъюнктуры, изменения рынка, он может перейти в другую отрасль, в другое направление, и потому естественно, что многие страны стараются его развивать, между прочим, и Россия, особенно в последние годы. Но пока, – вы совершенно правы, – значительных изменений в количественных показателях у нас не произошло. Это первое, что нас беспокоит, и над чем мы всё время работаем. Второе, что нас беспокоит: Малый бизнес у нас сосредоточен в основном в сфере торговли и услуг, и лишь малая его составляющая находится в сферах производства, медицины, образования. И над этим надо работать и работать.
А что нам мешает? Во-первых, программы, которые выстроены государством, они все в основном финансового содержания, то есть это и субсидирование процентной ставки, и разные программы, дающие гарантии для банков. А между тем у нас миллионом исчисляется количество всех существующих малых предприятий, а с учетом самозанятых эта цифра растет в двукратном размере, но реальную помощь мы оказываем только сотне или двум сотням тысяч малых предприятий, это далеко не весь малый бизнес и не весь его охват. Во-вторых, для того, чтобы весь малый бизнес развивался, нужно создать условия не только для тех, кому не удается дать поддержку в развитии, но и для всего малого бизнеса и его финансового развития. То есть это дешевые длинные деньги, это одна из самых главных проблем для бизнеса и его развития, для того чтобы он мог в том числе осваивать те направления, которые важны для государства в первую очередь. Ну и в‑третьих, у нас количество микропредприятий с численностью до 15 человек среди малого бизнеса достигает 93%. А средняя численность малого бизнеса сегодня составляет 3 человека на предприятие, то есть это по большей части семейные компании, которые доминируют во многих направлениях, к примеру, в фермерских хозяйствах, во многих сферах услуг. Причём мы как ТПП очень серьёзно и не первый год занимаемся поддержкой и развитием семейного бизнеса в российских регионах, это целая программа. Мы считаем, что это одно из важных направлений с точки зрения развития малого и среднего бизнеса.
– На Ваш взгляд, уход западных компаний с российского рынка – это шанс для российских компаний? Вы ожидаете какого‑то всплеска, ведь свято место пусто не бывает?
– Знаете, китайцы и те, кто знает китайский язык, говорят, что кризис у них обозначается двумя иероглифами, один означает опасность или неприятность, а другой – возможность. Это как раз те ситуации, когда всё это проявляется.
Да, с одной стороны, это проблема, но она всегда является возможностью для малого бизнеса. Возьмём для примера автомобильный кластер, вы же знаете, сколько автомобильных компаний ушло с российского рынка? И сегодня российский малый бизнес заменить их не может. Но может заменить их в компонентной базе, в комплектующих, которые готовятся для сборочного производства, например, в ВАЗ, КамАЗ и других. Но для этого тоже нужны длинные деньги, так как необходимо технологическое оборудование, это все те же комплектующие, которые должны соответствовать стандартам и быть пригодными для того, чтобы запустить их в сборочный конвейер, и ещё для этого нужно время.
Поэтому все эти накладки не всегда под силу малому бизнесу, здесь себя больше проявляет средний бизнес и крупные компании, которые способны заменить ушедших игроков. Но возможности у малого бизнеса здесь есть, и это правда. Поэтому в начале нашего разговора я упомянул тему производственного бизнеса и его не очень большой доли в нашем малом бизнесе, это как раз то, что должно было бы сегодня сработать и выстрелить. Хотя возможности сейчас есть не только в производственной сфере, они также есть и в сфере услуг, у нас же ушли сетевые отели, например, ниши разные открываются, и кто‑то их закрывает. Взять, к примеру, Макдональдс, который выкупил российский предприниматель. Он взялся за это, переименовал эту сеть и, более того, планирует развить систему ресторанов с 800 до 1000. Думаю, это будет выполнено. Поэтому есть вещи, которыми занимаются оперативно, а есть вещи, для которых нужны время и деньги.
– Сейчас много кто рассуждает о том, наступят ли такие времена, когда западные компании вернутся, и мы будем с ними сотрудничать, но многие также говорят и о том, что такого не будет, и нужно переориентироваться на Восток. Как Вы строите свою концепцию развития, действительно ли Азия становится приоритетной для России?
– У нас есть программа действий, которая утверждается раз в 5 лет на нашем съезде. Там, конечно, не предусмотрено возможностей появления санкций или такие внештатные ситуации, как специальная военная операция, но тем не менее мы всё равно ориентируемся на нашу программу действий и стараемся её выполнять. Мы вносим в неё коррективы, у нас для этого есть Совет руководителей палат, Совет и Правление ТПП РФ – наши коллегиальные органы, где мы совместно принимаем решения с точки зрения «Запад», «Восток» и так далее. Но вы помните, как выглядит наш герб – двуглавый орёл смотрит на Запад и на Восток, и это не сегодня было придумано, а ещё давно. И ещё тогда думали о том, что Россия – огромная страна, и она должна работать и с теми, и с другими партнерами. Мы чересчур доверились с точки зрения средств, развития, коммуникаций и всего остального западной части и по большей мере смотрели туда.
Это связано и с объективными, и с субъективными причинами: у нас своеобразно прошла приватизация, все, кто приватизировал что‑либо, сразу рванули на Запад, чтобы как‑то это легализовать. Но тогда же никто не покупал яхты и не ставил их в Китае, в Индии, в Турции, а все вот «туда». Хотя Президент Владимир Путин на съезде ТПП в 2011 году как раз сказал знаменитую фразу о том, что «замучаются пыль глотать, возвращаясь». Я это помню, потому что был тогда ведущим этого съезда. Я не думаю, что он тогда предвидел, как будут развиваться события, но сам посыл о том, что надо думать в первую очередь об экономике своей страны и возможностях реализовать свой экономический потенциал здесь, был еще тогда. Я не могу сказать, что поворот на Восток возник только сейчас, после того как развернулись события 2014 года, Президент гораздо раньше сказал о том, что надо заниматься Дальним Востоком и поднимать это направление. Уже тогда старались его развивать, но, может быть, не так активно, как западное направление. Но работа эта шла, и нельзя сказать, что мы только теперь «встали, развернулись, и пошли туда», заделы уже были, и они работают.
Это касается и Дальнего Востока, и южного направления, и Индии, и Турции, и Китая. Если вспомните, мы и с Африкой встречались в Сочи, когда все африканские страны приехали к нам на форум. В этом направлении работа шла, идёт и будет продолжена. Сейчас с Африкой у нас уже готовится новый форум, и эта работа была ещё до всех этих санкций. Просто сейчас эти заделы востребованы как никогда, и появилось желание гораздо больше всё это расширить в связи с тем, что на западном направлении всё сократилось до нуля. Но я уже не раз высказывался и сейчас могу повторить, что я против того, чтобы мы опять всё сложили в одну корзину, в один Китай, например, или в одну Турцию, конечно, нужно работать более широко. Памятуя о горьком опыте на западном направлении, который мы сейчас получили, нужно шире работать и с Африкой, и с Латинской Америкой, и со странами азиатско-тихоокеанского региона, по всем этим направлениям, и с теми странами, которые расположены к сотрудничеству с нами. Я бы подчеркнул, что никто при этом не собирался и не собирается рвать связи с западными странами. Мы, по крайней мере, по линии ТПП стараемся сохранить отношения с западными партнерами несмотря ни на что, так как мы занимаемся экономическими связями. В ТПП уже после начала СВО проходила встреча с ассоциациями предпринимателей из практически всех стран, все они работают на российском рынке, были и немцы, и американцы, и японцы, и корейцы, практически все. Мы обсуждали вопросы, которые их беспокоили, в чем палата может быть полезна и чего они ждут от нас. Многие ведь компании остались и продолжают работать, мы стараемся сохранить с ними взаимоотношения. Рано или поздно всё равно наступит новый период развития отношений, и там, где их можно сохранить, нужно это делать. Касательно того, вернутся ли все, я бы поставил вопрос немного иначе: «Нужно ли нам возвращать всех, или же нет?». Потому что не факт, что они все будут нужны нам и дальше, это – первое. Второе: не факт, что они смогут сюда вернуться, ведь вы правильно сказали: «Свято место пусто не бывает». Есть и другие партнеры, которые активно стремятся на этот рынок. Те же турки, китайцы, индусы вкладываются в это, поэтому не факт, что для других останется место. Конечно, если захотят, будет приниматься решение о том, кто нужен, а кто не нужен, для кого есть место, а для кого нет.
– На Ваш взгляд, санкционное давление всё же имеет какую ‑то конечную точку? Принят новый пакет санкций в связи с референдумами на освобожденных территориях, но это уже не вызывает такой реакции среди представителей бизнеса в отличие от первых пакетов. Исчерпает ли себя потенциал санкционного давления на Россию или всё ‑таки европейцы продолжат принимать новые пакеты?
– Я, честно говоря, не представляю себе разбег их фантазий, может быть, он у них вообще бесконечный, вплоть до того, чтобы придумывать что‑то вроде «как запретить дышать» или что ‑то ещё делать. До определенного момента да, они будут придумывать, как ещё навредить России, но я полагаю, что у них тоже могут возникнуть сложности, даже в ближайшее время, связанные с социальным обострением на рынке труда, так как стоимость жизни и инфляция растут, растут расходы, а доходы, естественно, нет. Поэтому проблем у них уже, судя по тому, что мы видим, достаточно. Насколько население там сумеет договориться с властью, и как они смогут урегулировать эти вопросы, это уже зависит от их возможностей, хотя они не безграничны. И для многих большое удивление, например, что Германия своими руками хоронит свою экономику, я сейчас не говорю о других странах, потому что в первую очередь она на дешёвом российском газе поднялась и занимала доминирующее положение в Европе.
И по действиям той же самой Польши вы можете увидеть, что она претендует на роль лидера вместо Германии, предъявляет всем претензии и так далее. Я полагаю, что терпение там у населения не безграничное, у них тоже возникают сложности и ещё возникнут. А насчет санкций, наверно, будут придумывать и продолжать их вводить. Какого‑то испуга у российского бизнеса нет уже давно, я полагаю, что таким самым серьёзным шагом, который произвел сильное впечатление, было отключение от банковского сектора. Последующие санкции уже не имели такого значения за исключением тех, которые касаются логистики и контейнеров. Затем, как мне кажется, бизнес стал относиться к этому спокойнее, и вместо того чтобы думать, какие ещё будут санкции, все заняты решением вопроса, как быть в условиях уже принятых и введённых ограничений. Это и пути логистики, и как перестроить производственные цепочки – в этом плане мы активно работаем с бизнесом и всем помогаем, в том числе с помощью нашей зарубежной сети. У нас очень большая сеть, у нас взаимодействие с 76 странами, были созданы специальные деловые советы.
Сейчас из них выпало порядка 18 стран, участвующих в санкциях, но сами советы не закрылись, деятельность приостановили на время. У нас в 40 странах работают наши представительства, в 10 из них это штатные представители, которых мы содержим, и они работают. Мы приостановили деятельность по просьбе наших партнёров, причем они подчеркнули, что хотят именно приостановки, а не закрытия. В британо-российской палате, которой уже более 100 лет, и в итало-российской палате в Милане работали наши представители штатные, сейчас мы оттуда их отозвали, но ни та, ни другая палаты не говорили ни о закрытии, ни об упразднении. Но зато мы открыли представительство в Джакарте, оно стало очень активно работать с бизнес-миссиями, участиями в выставках, поиском партнеров. Поэтому у нас весь зарубежный инструментарий в работе за исключением тех представительств, которые заморозили, но их нигде не упразднили.
У нас более 100 соглашений с ТПП по всему миру, и только 2 из них заявили о прекращении и выходе из этих соглашений.
– Что касается ШОС и БРИКС, насколько нам известно, цифры в сравнении с западными странами отличаются уже в три раза, то есть это огромный потенциал?
– Практически половина населения земного шара уже сегодня собрана в странах ШОС, и желающих вступить много, сейчас появился разговор о расширении БРИКС, до этого лидеры 5 стран не ставили в повестку вопрос о расширении, а сейчас и там рассматривают такие возможности. Даже страны, которые сильно раздражают Запад, туда заявились, в том числе Турция, так как господин Эрдоган достаточно самостоятелен, что в наше время редкость, и есть мало стран, которые могут позволить себе вести такую самостоятельную политику. Это подчеркивает то, что идею нашего президента и нашего государства в построении многополярного мира поддерживают все больше стран и лидеров. И появляется все больше желающих выйти из-под пяты США и развиваться на равноправной основе не под диктатом кого-то одного, жить в уравновешенном мире. Мне кажется, это основной показатель того, что происходит с точки зрения расширения ШОС и БРИКС.
- На Ваш взгляд, что мы можем предложить, какие отрасли являются лидерами в российской экономике?
– Мультипликаторы в первую очередь. Здесь, конечно, стройка. Я не знаю, какая отрасль не работает в строительном комплексе, вы какую ни возьмите: газ, нефть, электричество, производство материалов, легкая промышленность, металл и всё остальное – все работают. Древесное строительство сейчас, кстати говоря, тоже стало неплохо развиваться. Поэтому это мультипликативная отрасль, которая впитывает в себя множество отраслей и создаёт огромное количество рабочих мест. Именно поэтому несмотря на все сложности у нас есть великие проекты, связанные со строительством высокоскоростной железной дороги, там много людей задействовано, к тому же много других отраслей должны туда что‑то поставлять: металл, цемент и тому подобное. Второе – это все, что является продуктом с высокой добавленной стоимостью: автомобиль, например. Это такой же мультипликатор, создающий вокруг себя огромное количество предприятий и разных отраслей. То же касается и авиастроения, если мы говорим о таких лидерах, которые потащат за собой экономику. С точки зрения финансовой составляющей – это газово-промышленный комплекс, который всегда был, есть и будет одним из источников для наполнения экономики. Поэтому есть на что опереться, есть неплохие, на мой взгляд, заделы. Я сейчас не говорю о космосе и каких‑то других вещах.
Сегодня дело не только в военной операции, у нас вообще оборонно-промышленный комплекс, я имею в виду предприятия из ВПК, переоснащен. Они все работают на очень современном оборудовании, и у каждого есть задачи по диверсификации производства, и все этим занимаются. Сейчас их, возможно, загрузили оборонным заказом, но в принципе уже не первый год есть решение на государственном уровне, и они занимаются освоением высокотехнологичного производства гражданской продукции. На этих предприятиях есть и медицинское оборудование, и для других направлений.
– Понятно, что для бизнеса прибыль всегда на первом месте, но также есть понятие «патриотизм в бизнесе». Есть ли это сейчас, и как оно проявляется?
– Я вам напомню девиз российских купцов, который был до революции: «Прибыль превыше всего, но честь дороже прибыли». Тогда на встрече по рукам просто друг другу ударяли, никаких договоров не подписывалось, но все выполнялось при этом. В нашей истории такое было. Это мы привыкли говорить о Москве и Санкт-Петербурге, где мы видим то, что оставил после себя бизнес ещё в дореволюционные времена – это больницы, школы, университеты, заводы. Всё это строил бизнес, как и музеи, галереи и прочие. Мы любим перечислять тех, кто у нас на слуху, но я, к примеру, часто передвигаюсь по регионам в силу служебных обязанностей и в каждом городе, который имеет свою историю, есть десятки фамилий разных людей и список того, что они сделали для его развития. В этом плане ничего кардинально не изменилось, и даже в малом бизнесе есть патриоты своей страны и своего региона, которые стараются поддержать какую‑то сферу. Мы все это знаем, у нас есть Фонд имени Примакова, который занимается детьми, оставшимися без попечения родителей, мы помогаем детским домам и знаем, что в этом направлении работаем не только мы, есть еще много других курирующих предприятий. И всё высокой добавленной стоимостью это – их личная инициатива. Предприниматели тратят свои деньги, и сверху их никто заставить не может. Поэтому и сегодня есть и будут такие патриоты. Хочу отметить, что деятельность очень многих семейных компаний, которые уже что ‑то сделали, имеет социальную направленность или поддерживает общественно значимый проект. Кто ‑то помогает детдомам, кто ‑то оказывает помощь в ухаживании за пожилыми людьми, практически каждый делает что‑то такое. Я уверен, что так будет и дальше. Вот любят у нас ругать так называемых олигархов, предприятия крупного бизнеса, но вы посмотрите, например, на сферу спорта, кто все эти разные вида спорта спонсирует. Разные предприниматели стараются поддерживать близкий им спорт и тратят на это деньги. Поэтому я не могу сказать, что у нас все думают только о своем кармане, это не так. Может в начале девяностых и не с чего им было помогать, но сегодня эти предприятия уже состоявшиеся, и у них есть свои социальные программы, нацеленные как на коллектив, так и на свой регион, а у самых крупных – и на страну.
Журнал "Персона страны" №1(7)/2023